Не мне российская делегация вверена.
Я -
самозванец на конференции Генуэзской.
Дипломатическую вежливость товарища Чичерина
дополню по-моему -
просто и резко.
Слушай!
Министерская компанийка!
Нечего заплывшими глазками мерцать.
Сквозь фраки спокойные вижу -
паника
трясет лихорадкой ваши сердца.
Неужели
без смеха
думать в силе,
что вы
на конференцию
нас пригласили?
В штыки бросаясь на Перекоп идти,
мятежных склоняя под красное знамя,
трудом сгибаясь в фабричной копоти, -
мы знали -
заставим разговаривать с нами.
Не просьбой просителей язык замер,
не нищие, жмурящиеся от господского света, -
мы ехали, осматривая хозяйскими глазами
грядущую
Мировую Федерацию Советов.
Болтают язычишки газетных строк:
"Испытать их сначала..."
Хватили лишку!
Не вы на испытание даете срок -
а мы на время даем передышку.
Лишь первая фабрика взвила дым -
враждой к вам
в рабочих
вспыхнули души.
Слюной ли речей пожары вражды
на конференции
нынче
затушим?!
Долги наши,
каждый медный грош,
считают "Матэны",
считают "Таймсы".
Считаться хотите?
Давайте!
Что ж!
Посчитаемся!
О вздернутых Врангелем,
о расстрелянном,
о заколотом
память на каждой крымской горе.
Какими пудами
какого золота
оплатите это, господин Пуанкаре?
О вашем Колчаке - Урал спросите!
Зверством - аж горы вгонялись в дрожь.
Каким золотом -
хватит ли в Сити?! -
оплатите это, господин Ллойд-Джордж?
Вонзите в Волгу ваше зрение:
разве этот
голодный ад,
разве это
мужицкое разорение -
не хвост от ваших войн и блокад?
Пусть
кладбищами голодной смерти
каждый из вас протащится сам!
На каком -
на железном, что ли, эксперте
не встанут дыбом волоса?
Не защититесь пунктами резолюций-плотин.
Мировая -
ночи пальбой веселя -
революция будет -
и велит:
"Плати
и по этим российским векселям!"
И розовые краснеют мало-помалу.
Тише!
Не дыша!
Слышите
из Берлина
первый шаг
трех Интернационалов?
Растя единство при каждом ударе,
идем.
Прислушайтесь -
вздрагивает здание.
Я кончил.
Милостивые государи,
можете продолжать заседание.
(92 ст.)
1922
| 
